Новости – Общество
Общество
Дело парикмахеров
Фото: Наталья Русинова
«Русская планета» публикует истории репрессированных оренбуржцев из рассекреченных материалов архива областного УФСБ
1 августа, 2014 14:05
8 мин
Преданы забвению, но не забыты
В Оренбурге, в Зауральной роще, хотят построить мемориал в память о жертвах политических репрессий. Пока что на месте бывшего спецобъекта УНКВД (МГБ СССР) есть только монумент из природного камня, напоминающий о том, что здесь, под этой аллеей, покоятся более 8 тыс. расстрелянных. Братской могилой берег Урала стал едва ли не мгновенно: в 1937-1938 годах.
Процесс реабилитации репрессированных имеет полувековую историю. Пересмотр их уголовных дел производился в 1954-1962 годах. Однако эта работа не была доведена до конца и ее приостановили. Теперь пересмотр архивных дел ведется эпизодически, в основном по заявлению репрессированных и их родственников. Управление УФСБ России по Оренбургской области часто сотрудничает с исследователями, помогающими пролить свет на тайны следствия, которые ранее скрывались под грифом «секретно».
С фотографии в его личном деле смотрит мужчина на вид лет 60-ти с темными, взъерошенными вьющимися волосами и удивленно-растерянным взглядом. 49-летнего Степана Ягица арестовали в один день с его сыном сыном — 7 декабря 1937 года по обвинению в шпионаже, диверсионной и террористической деятельности. Первый и единственный допрос, как видно из документов дела, состоялся спустя 9 суток после заключения под стражу.
Он был из крестьян-бедняков, с «нисшим» (так в «Деле». — Примеч. ред.) образованием, беспартийный. Работал парикмахером в оренбургской деткомиссии, едва сводя концы с концами. В контрреволюционных армиях он не служил, бандитом не был, в восстаниях против Советской власти не участвовал. Однако был судим в 1920 году за то, что был замешан в убийстве командира Красной армии.
Если верить протоколу допроса, Ягиц старший даже не пытался отпираться — свою вину в том, в чем его обвиняли, признал сразу. В частности, в том, что он был завербован для работы на итальянскую разведку своим другом Стефаном Нейметом. Они знали друг друга еще со времен гражданской войны. По версии следствия, мечтали вернуться на родину в Венгрию, но опасались, что там их будут преследовать за службу в рядах Красной армии.
В протоколе допроса сообщается, что в 1934 году «использовывая» затруднения с продовольствием Неймет систематически вызывал в Ягице-старшем недовольство Советской властью. Убеждал в том, что капиталистический строй «является для пролетариев наиболее приемлемым», что в скором времени западные страны вступят в войну с СССР и положат конец Советской власти.
По заданию Неймета Ягиц старший в 1934-1935 годах должен был собирать сведения о настроении населения, в связи с недостатком продовольствия и промтоваров. Кроме того, его обязали проводить диверсионную деятельность на объектах оборонки, а через его клиентов — работников милиции — выяснять расположение оренбургских аэродромов.
Среди прочего Ягиц старший рассказал, допрашивавшему его оперативнику, о своей тайной вылазке на станцию Чебеньки, где ослабил болты рельс, что привело к крушению товарного поезда.
«Вслед за этим, так же по заданию Неймета, я посетил Пречистинку, Саракташского района, где совершил поджог созревшей пшеницы. В результате уничтожил около 17 гектар пшеницы на корню, — записано в протоколе от имени Степана Ягица. — В 1936 году я выезжал в колхоз им. Ленина, Оренбургского района, где посредством примеси в фураж сильного раствора сулемы отравил 4 рабочих лошади и одного племенного быка. В начале 1937 года дважды пытался поджечь Сакмарский элеватор…».
Кроме выполнения шпионских и диверсантских заданий Степан Ягиц, как утверждало следствие, помог завербовать собственного сына Александра Ягица, после чего они с Нейметом устроили его на работу в УНКВД.
В следственных протоколах 26-летний Александр Ягиц, уроженец города Бузулука «изобличается в том, что он является агентом иностранных разведывательных органов, по заданию которых занимался на территории СССР шпионажем, диверсионной и террористической деятельностью в пользу одного из иностранных государств».
В приложенной к его делу анкете, как ни странно, плохих характеристик нет. Родом он из рабочей семьи, до революции, будучи еще ребенком, находился на иждивении родителей. После революции социальный статус не сменил — продолжал числиться «рабочим». Образование у него опять же «нисшее», беспартийный. Как и отец, в белых и других контрреволюционных армиях, а также в бандах не состоял. Репрессиям при Советах не подвергался, судимостей не имел. Был холост.
На фотографии в деле Александр выглядит гораздо старше своих лет. Темные, волнистые, коротко и аккуратно остриженные волосы. Открытый и обреченный взгляд, плотно сжатые губы.
Перед арестом Ягиц-младший работал в парикмахером в УНКВД по Оренбургской области. Устроиться туда ему посоветовал Стефан Неймет. Как утверждали впоследствии следователи, в шпионских целях.
Раскололся Александр на первом же допросе, после того, как ему были предъявлены признательные показания самого Стефана Неймета.
«Я буду говорить правду», — первое, что произнес прижатый неопровержимыми данными Александр Ягиц.
Парень признал все. И что является агентом итальянской разведки, и что шпионил во вред своей стране.
Согласно материалам допроса, контрреволюционером Александр стал под влиянием антисоветской деятельности отца Степана Ягица и ряда других граждан. Наймет завербовал его в начале мая. Связным у Александра был другой итальянский агент Иван Штикс. В материалах дела сообщается, что именно от него молодой человек получал задания: привлекать к шпионской и диверсионной работе других лиц; собирать шпионские материалы в частях Красной армии; проводить подготовительную работу к диверсионным актам на объектах, имеющих оборонное значение, чтобы активировать диверсионную деятельность и реализовать заготовленные акуты во время войны.
В частности, Александр признался в том, что работая парикмахером, он мог общаться с заключенными, что позволяло ему собирать необходимые сведения о причинах их ареста, об отношении к ним следователей. Он узнавал сведения об условиях быта заключенных, об их количестве и о том, как их охраняют.
Кроме того, Александр сообщал арестованным по одному делу информацию о поведении их «соучастников». Получал записки от заключенных и передавал их «на волю».
Признался бывший парикмахер, что смог собрать сведения о расположении Оренбургской зенитной школы и Донгузского полигона: о числе находившихся там красноармейцев, их боевой готовности и вооружении. Все это он рассказал Штиксу.
Взял на себя Ягиц младший и ответственность за крушение товарного поезда, случившегося осенью 1936 года. Вместе с Нейметом по поручению Штикса он разобрали одно звено железнодорожного полотна на станции Тоцк, что и привело к катастрофе. Летом же 1937 года Александр с Нейметом, по словам парикмахера, многократно пытались поджечь «хлебные скриды» в Колхозе имени 9 января (в пригороде Оренбурга). Но бдительная охрана смогла диверсию предотвратить.
Ягиц младший сознался, что должен был принять непосредственное участие в проведении террористических актов в отношении руководства УНКВД области, когда случится война. За труды, по версии следствия, Александр получил вознаграждение в размере «около 1000-1200 рублей». В чем он тоже признался.
19 января 1938 года Степан Ягиц и Александр Ягиц были приговорены к расстрелу. 28 января приговор был приведен в исполнение. Вместе с ним делу о шпионах-парикмахерах проходили еще 17 человек, в том числе сотрудники оренбургского УНКВД. Все они были расстреляны и похоронены на берегу Урала в Зауральной роще.
В сентябре 1957 года Военный трибунал Южно-Уральского Военного округа под грифом «секретно» направил в адрес начальника 1-го спецотделения УВД Чкаловского (так назывался в то время Оренбург — прим. авт.) облисполкома и военного прокурора ЮжУрВО определение о прекращении дела Степана Ягица и его сына, а также всех, кто считался их сообщниками.
Что случилось с женой Степана Ягица Татьяной и другими его родственниками, неизвестно.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
